К утру болят уши, в которые попало столько крика. Когда такие крики испускает взрослый, то значит, что ему медленно отрывают разные части тела. Когда младенец, то значит, что он хочет есть. Или у него болит живот. А может быть ещё что-то. “Пусть будет живот” – решаем мы и выкладываем Вику на животик на кровать или плечо.

Ещё болит истоптанная ногами грудь. Эти ножки такие маленьие, но такие сильные и упрямые. Особенно во время крика. Они стучат и топчутся по груди. Или по животу. Или по воздуху. Куда попадают, туда и топчут. При этом ещё Вика размахивает руками. А иногда и головой.

Ещё болит сведённая челюсть. Это несколько странно, но я обнаруживаю себя со стистнутыми зубами, так, будто это у меня, а не у Вики, что-то болит. Телепатия? Сочувствие? Или подавляемое смутное желание куда-нибудь бросить кричащее дитятко?

К вечеру болит голова. От недосыпа. Но это, к счастью, не всегда.

Болят глаза. Тоже от недосыпа. И тоже не всегда.

Болит спина, поскольку Вике больше всего нравится (читай – она меньше всего кричит) в позе “на плече”, а я в этой позе перекошен слева направо и спереди назад. Или справа налево. Но спина всё равно болит.

А отдав Вику Юле я долго не мог попасть ножом в кусок курицы. Только через несколько минут, да и то по скрипу стула, я сообразил, что продолжаю раскачиваться в разные стороны, убаюкивая уже отданного ребёнка.

Но ведь это счастье – прошел месяц, а мы всё ещё живы, здоровы, набираем вес, ползаем по Интернет, ходим в школу, на работу, гулять и в гости! Может всё-таки всё пройдёт?